Налоговое давление на бизнес: существует ли оно?

Вопросы синхронизации налогового, арбитражного и процессуального законодательства очень актуальны для современных предпринимателей. Об этом говорит постоянно растущий поток обращений в ТПП РФ. 14 июля на площадке ТПП РФ прошёл «круглый стол» «Проблемные вопросы синхронизации налогового и арбитражного процессуального законодательства», в котором приняли участие представители ТПП РФ, ФНС РФ, территориальных торгово-промышленных палат, регионального бизнеса. Ростовскую область представлял Управляющий партнёр юридической фирмы «Medko Group», член комитета по безопасности предпринимательской деятельности при ТПП РО, член Комитета ТПП РФ по поддержке и развитию малого и среднего предпринимательства Виталий Медко.

Законодательная «вилка»

— Основная проблема: решение налогового органа вступает в силу до того, как налогоплательщик может обжаловать его в судебном порядке, — говорит Виталий Медко. — Это следует из обширного толкования статей 101, 101.2 и 138 НК РФ. Решение о причинах ответственности за совершение налогового правонарушения подлежит со дня его вступления в законную силу. Соответственно, решение вступает в законную силу в тот момент, когда будет вынесено постановление территориальным органом управления ФНС по тому субъекту, в котором мы рассматриваем налоговый спор. То есть налогоплательщик подвергается двум основным воздействиям со стороны налогового органа.

До того момента, пока постановление ещё не вступило в законную силу, налоговый орган вправе принимать любой инструментарий обеспечительных мер в отношении налогоплательщика. После того, как оно вступает в законную силу, у нас ещё более расширенный инструментарий налоговых мер налогового органа по отношении к налогоплательщику — в виде арестов расчётных счетов, имущества, в том числе баз производственного оборудования, всего того, что предприниматель использует в своей деятельности для того, чтобы извлекать прибыль и оплачивать в том числе налоги. Пока мы дойдём до судебного спора, у нас уже всё арестовано. У доверителей даже нет средств для обжалования.

Что ещё более страшно — начинается уголовное преследование по неуплате налогов. Получается такая вилка. С одной стороны, налогоплательщик вправе идти в арбитражный суд, доказывать, оспаривать, представлять своё видение, свою правовую позицию, но в то же время налоговый орган уже сделал свой вывод.

В Ростовской области большинство решений территориальных налоговых органов как минимум обсуждаются в Управлении ФНС. Нарушается основополагающий принцип — никто не может быть судьёй в собственном деле. У нас Управление ФНС рассматривает те выводы, которые им уже были известны на момент начала, особенно выездных, налоговых проверок.

Уголовное преследование так же. Арбитражный суд рассматривает споры, пытается установить какие-то факты. В то же время, параллельно, идёт уголовное следствие. Когда несколько камеральных проверок идут одна за другой, где-то налоговый орган чего-то недоработал, в суде это начинает скрываться. Органы следствия делают выемки, собирают новые доказательства, которые потом представляются в арбитражный суд как доказательства последней инстанции. Очень часто, к сожалению, налоговый орган так и пишет, — «следователь установил». И на этом основании уже делает определённые правовые выводы.

И следующая проблема, которая связана с этим — аресты счетов и имущества. Даже если налогоплательщик пройдёт год-полтора судебных баталий, докажет свою правовую позицию, возникают сложности с возвратом средств. Это целая эпопея, целая битва. А к тому моменту, когда доходит до этих денежных средств, начинается новый этап налоговых проверок. В рамках этих периодов опять же налоговый орган говорит о том, что «вот, смотрите, у вас там есть явная переплата по налогам, потому что судом установлено, но уже есть начисления по новым налоговым периодам». То есть история достаточно сложная.

Как законодатель попытался разрешить эту проблему

У налогоплательщика есть 2 варианта возможностей отстоять свои права и приостановить налоговые решения до того момента, пока он будет биться в арбитражном суде, говорит Виталий Медко:

— Во-первых, обратиться в налоговый орган с заявлением о приостановлении действия вступившего в законную силу налогового решения. А во-вторых, обратиться с таким же заявлением в арбитражный суд о приостановлении действия не нормативного правового акта. Но здесь есть 2 большие проблемы.

Во-первых, обращаясь в налоговый орган, он должен представить банковскую гарантию на все те суммы, которые доначислены. Если бы речь шла только о суммах доначислений в виде тела налога, налоговой базы, это была бы одна история. Но, например, в этих суммах сидит 20% штрафа, как минимум от 20% до 40%, 20% доначисленных налогов, прибыли, НДС, в зависимости, конечно, от конкретной правовой ситуации. Это первая проблема. И, кстати, с ней связано, что не предусмотрен налоговым законодательством институт компенсации всех издержек, которые понёс налогоплательщик на получение банковской гарантии. В первую очередь это уплата процентов под банковскую гарантию, которая была получена, уплата всех издержек, связанных с открытием расчётных счетов в том банке, который предоставляет ему банковскую гарантию, с оформлением нотариальных процедур. То есть всё это невозможно взыскать с налогового органа, каким-либо иным образом компенсировать.

Следующий этап. Статьи 199,198 АПК РФ позволяют обратиться с ходатайством о приостановлении действия решения налогового органа, но они, к сожалению, тоже не рабочие.

В арбитражном суде Москвы получить обеспечительные меры дорогого стоит. А получить обеспечительные меры по налоговым спорам вообще невозможно. В регионах — 50 на 50, но в большинстве своём это очень затруднительно. Как правило, идут на приостановление действия нормативно-правового акта только в тех случаях, когда налогоплательщик даёт встречное предоставление, причём серьёзное, существенное, внушительное, которое с лихвой обеспечит все требования налогового органа. Как правило, таких встречных обеспечений у налогоплательщика нет. Либо это связано с реальным приостановлением деятельности, либо с изъятием из оборота существенных денежных средств.

Ещё одна проблема — достаточно широкое толкование главы обеспечительных мер. Общая формулировка о том, что может быть нарушен баланс интересов, в том числе баланс интересов налогового органа — на этом основании суды отказывают в приостановлении производства по делу. То есть, у нас есть решение налогового органа. У нас есть взыскание. Мы с ним не согласны, пытаемся его обжаловать в судебном порядке. У нас это занимает год-полтора как минимум, если ещё считать с моментом обжалования в апелляционном порядке, кассационном и так далее.

Реально работает только ст. 94 АПК РФ. Работает только положение о встречном предоставлении денег на депозитный расчётный счёт арбитражного суда. То есть не менее половины от суммы притязаний налогового органа, от суммы доначислений. Это достаточно существенные денежные средства, которые налогоплательщик должен изыскать.

Получается замкнутый круг. Налогоплательщик имеет незаконное налоговое решение, несёт убытки, обращается в арбитражный суд, чтобы преодолеть эти финансовые последствия. Чтобы приостановить их, на депозит нужно вносить денежные средства. То есть, по сути, согласиться уже с доводом налогового органа и нести убытки ещё в течение условных полутора лет, пока будет судиться.

Возможные пути и предложения

Во-первых, надо подумать над тем, насколько вообще соответствует текущим реалиям необходимость обжалования ненормативных правовых актов в Управлении ФНС, продолжает Виталий Медко:

— Допускаю: там, где эффективно работает налоговый орган, возможно, Управление снимает ряд замечаний первой инстанции. По Югу России, я скажу и за Ростовскую область, за Краснодарский край, за Воронежскую область, за республики Северного Кавказа, Управление ФНС в большинстве своём случаев не работает. То есть подтверждает то решение, которое было принято. Налогоплательщик несёт достаточно серьёзную налоговую нагрузку, затраты, связанные с юристом, с потерей времени, с внесением обеспечительных мер. Хотя, в принципе, эту ступень можно убрать.  И да, действительно есть такое налоговое решение. Оно вынесено, есть возможность обжаловать сразу напрямую в суд. Если налогоплательщика устраивает налоговое решение, то он с ним согласится, оплатит и на этом вся история закрыта. Если не устраивает — пойдёт в арбитражный суд и будет оспаривать.

— В какой момент решение налогового органа должно вступить в силу? Либо в тот момент, когда оно вынесено, либо в тот момент, когда по нему выскажется и вступит в законную силу судебное решение, судебный акт….

— Очень красиво было бы, чтобы утверждалось судом и только суд устанавливал обстоятельства — пускай оно вступает в законную силу в тот момент, как налоговый орган вынес. Давайте упростим процедуру, но при этом налогоплательщик будет иметь возможность автоматически обратиться с ходатайством о приостановлении, если он пошёл в судебном порядке обжалования. Получить это приостановление и, собственно говоря, после этого дальше спокойно судиться, разрешать те проблемы, которые возникли. К сожалению, так это не работает.

Безусловно, возбуждение уголовных дел по составу неуплаты налогов должно разрешаться только после того, как в судебном порядке, если обжалуется в судебном порядке, будут приняты соответствующие решения. Ведь что получается? Налоговый орган, используя органы следствия, представляет доказательства, которые были добыты таким образом в арбитражный процесс. Арбитражный процесс, безусловно, когда видит «а есть установленные обстоятельства следствия», это существенно влияет на принятие тех или иных процессуальных решений.

У нас практически все факты устанавливаются в момент проведения проверок. В соответствии с НК РФ и АПК РФ суд не должен факты устанавливать. Он должен поднять материалы проверки и оценить, правильно или нет налоговый орган принял те или иные решения. К сожалению, такого не происходит.

Более того: 5-6 налоговых периодов проверяются «паровозом». В судах это выглядит синхронно, в течение полугода поступают новые и новые заявления о признании нормативно-правовых актов недействительными.

Про уголовный процесс, про давление я уже сказал. Про то, что опять же увеличивается нагрузка на бизнес в виде предоставления ненужных на тот момент объяснений, допросов, пояснений, запросов документов в рамках ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». То есть достаточно большой, широкий пласт документарной работы, который может быть устранён очень просто. Дошли в суд? В суде разрешили? Есть негативное для налогоплательщика налоговое решение и судебное решение? Вперёд и с песней — привлечение к уголовной ответственности. А сейчас у нас получается, что все эти три аспекта между собой не синхронизированы. И тогда случаются вот такие пробелы, которые плохо влияют на налогоплательщика.

Ну и, конечно, аресты, аресты счетов, аресты имущества. Это очень затрудняет деятельность и во многих случаях, к сожалению, вообще её прекращает.

Острые вопросы из Тулы

— Я 30 лет веду семейный бизнес под торговым знаком «Триумфальная арка», — рассказывает Галина Хорошилова. — Последние 3 года находилась в процедуре налоговой проверки по схеме дробления бизнеса, отбилась частично в цифрах, но не по сути вопроса. Вынесение решения — ещё далеко не завершение в целом.

Хочу поделиться своим опытом и проблемными вопросами как раз на стадии исполнения решения.

Во-первых, при вынесении решения были допущены технические неточности на сумму около 2 миллионов, несмотря на неоднократные сверки и многочисленные рабочие комиссии, которые я инициировала.

Чтобы процессуально исправить технические ошибки, на данный момент нет отдельной процедуры, кроме обжалования в вышестоящий орган. Поэтому на местах она формируется инициативой самого налогоплательщика с возможной «доброй воли» налогового органа, что порождает много вопросов.

Не получила ответы от налогового органа в срок, дающий право на обжалование. Что не позволило воспользоваться своим конституционным правом.

Я считаю, что нужно формировать предложение по регламенту корректировки решений налоговых органов на местах, устанавливать сроки и порядок решения таких вопросов.

Отдельный вопрос — пени, которые составили 50% от назначенной суммы.

Я не понимаю, почему штрафы можно убрать или уменьшить по смягчающим обстоятельствам, а пени — нет.

МСП и так тяжело сейчас. В такие времена нужно регулировать снижение хотя бы временными мораториями.

Много острых вопросов накопилось и у другой жительницы Тульской области — юриста Татьяны Климовой. В поисках ответов она пришла к определённым выводам, которыми и решила поделиться:

— Что такое синхронизация налогового и арбитражного процесса? Это создание максимально комфортных условий для налогоплательщика, когда он может применить все процессуальные возможности, которые ему предоставляет закон — как на досудебной стадии, так и на стадии арбитражного процесса.

Путь до арбитражного процесса очень похож на квест, когда каждая последующая стадия становится сложнее предыдущей. И до арбитражного процесса доходит только сильнейший.

Я расскажу конкретно про вот эту стадийность. Вот выносится решение налогоплательщику. За месяц до этого отдел мер по обеспечению начинает звонить и писать письма с целью уточнить наличие имущества, которое можно взять в залог до вынесения решения. То есть уже начинает выяснять финансовую составляющую, чтобы обеспечить это решение. Как только выносится решение, на следующий день накладывают аресты. Не аресты, а приостановки, скажем так. То есть запрет совершения каких-то действий, запрет на передачу транспортных средств, на недвижимость. А если нет таких возможностей, то приостанавливают работу по счёту. Т.е. фактически приостанавливают бизнес, и чтобы заплатить недоимку, надо обладать каким-то запасом денежных средств в свободном доступе.

Когда налоговый орган выносит решение, при этом выносится сумма, которую, когда перепроверяешь, то находишь какие-то технические неточности, порой немалые. И процедура по их корректировке на данный момент не установлена НК РФ.

Мы направляем письмо с просьбой устранить корректировочную неточность.

Налоговый орган пишет: «да, спасибо, мы поняли, возможно, здесь действительно есть корректировочная неточность, но нам нужно время, чтобы разобраться». Так как время не регламентировано, то налоговый орган руководствуется общим сроком, 30 дней.

А у налогоплательщика на апелляционное обжалование тоже 30 дней. И как-то не очень синхронизировано получается.

Предположим, налоговый орган вовремя скорректировал свои ошибки.

Собираем юристов, чтобы подавать апелляционную жалобу в вышестоящий орган.

Теперь встаёт ещё один вопрос — а не будет ли хуже после того, как я подам и получу решение вышестоящего органа?

Предположим, что и здесь вы обжаловали, получили решение.  Начинается история со Следственным комитетом.

И после всех этих стадий подошли конкретно к стадии арбитражного процесса. До вынесения решения чаще всего работает бухгалтер, не юрист, добавляет представитель ТПП Набережных Челнов Наталья …. Выездные проверки, камеральные сопровождают бухгалтеры, а процессуальных знаний у них нет. На этом этапе возникает очень много ошибок:

— Может быть, дать возможность вносить изменения, которые помогают на стадии обжалования в арбитражном суде, чтобы процессуальные ошибки была возможность исправлять? И дать возможность налогоплательщику выбирать обжалование в вышестоящем территориальном налоговом органе или же сразу в арбитражном суде.

Мы обсуждаем вопрос, который является следствием, а нужно разбираться с причинами.

Смотрите, возникает спор. Т.е. налогоплательщик имеет одну позицию, налоговый орган имеет другую позицию. Почему это происходит? По своему опыту могу сказать, что существует много вопросов, по которым не прописано чётко в НК РФ, как действовать налогоплательщику.

На мой взгляд, гораздо важнее сегодня идти в сторону, когда нужно чётко в законодательстве прописывать все спорные моменты, провести анализ налоговых споров, выявить наиболее актуальные темы, по которым они возникают, и законодательно дать чёткие трактовки по этим вопросам.

Даже если мы синхронизируем эту историю, бизнес всё равно окажется обиженным. В предпринимательстве настроение что-то создавать сразу гаснет при спорах с налоговыми органами. Это сразу отбивает желание что-то делать, инвестировать средства, серьёзно двигаться дальше.

Посчитайте потери государства. Единожды взяв штраф с предпринимателя, налоговый орган в долгую теряет намного больше.

Правильно поднят вопрос об изменении законодательства, необходимо проблему решать гораздо глубже, решать у источника. Анализировать законодательство и разбирать ситуации, в которых вообще возможен сам факт налогового спора. Ведь никто из предпринимателей заведомо не шёл на то, чтобы нарушать закон и в перспективе сесть в тюрьму.

Если государство хочет видеть в предпринимателях друзей, а не врагов, надо идти к ситуации, когда этих споров не будет. Что касается штрафов, то налоговая на этом получает какой-то доход, но — один раз. А если бы бизнес работал и развивался, налоговая получала бы доход в долгосрочной перспективе. Чем меньше будет споров с налоговой, тем больше будет получать государство.

Плюнь в глаза, скажут — Божья роса

По такому принципу отвечал на поднятые вопросы начальник отдела банкротства ФНС РФ Сергей Долгов:

— ФНС направлено на трансформацию и человекоцентричность. Мы постоянно пытаемся взаимодействовать с предпринимательским сообществом. Нет никакой цели загубить бизнес, порвать его, унизить. Мы поворачиваемся к предпринимателю лицом, пытаемся каждую ситуацию рассмотреть под лупой, определить пути возможного разрешения.

За 10 лет развития института досудебного регулирования жалоб стало значительно меньше, в 10 раз. Увеличилось досудебное урегулирование, порядка 12% на данный момент. Стараемся рассмотреть каждую жалобу не спустя рукава, а действительно подойти к судьбе бизнеса и к человеку в целом — как он развивался, почему такая ситуация возникла.

Обратите внимание —  дел до судов стало доходить в 3 раза меньше.

Мы уходим от того, что надо быстренько уйти в суд и пробанкротить, списать долг, взыскать этот долг, поломать судьбу человека и забыть про него. Такого нет. Мы безусловно стараемся работать открыто и честно.

По обеспечительным мерам. Говорят, обеспечительные меры направлены на приостановку по счетам. Если мы посмотрим, как выстроен закон, то прежде всего он направлен на наложение ареста на имущество. Имуществом предприниматель может пользоваться, извлекать из него те полезные свойства, которые у имущества были. Плохая ли методика, которая у нас сейчас предусмотрена по имуществу и урегулирована налоговым законодательством? Я полагаю, нет.

Ситуация, когда накладывается приостановка операций по счетам — действительно тяжёлая ситуация для бизнеса. Но счета блокируются не тотально, как здесь было представлено, а в пределах той суммы, которая была установлена выездной налоговой проверкой.

Вы говорите, что задолго до вынесения решения начинается поиск активов. Мы начинаем искать не потому, что пытаемся «убить» бизнесмена, а наоборот, для того, чтобы не накладывать вот эти дальнейшие меры, связанные с арестом счетов. Т.е. поиск активов направлен не на то, чтобы арестовать, взыскать, отдать и прочее.

При любом обращении к нам мы стараемся не бросать человека в беде. Мы приглашаем людей, общаемся с ними. По необходимости привлекаем и ТПП, и МСП привлекаем, где-то банки привлекаем, других кредиторов даже в конце концов привлекаем, когда это доходит до банкротства. Пытаемся выработать механизмы спасения этого бизнеса. Поэтому ситуация неоднозначная.

— ФНС планомерно выстраивает свою политику с точки зрения помощи предпринимателю. Мы действительно видим это, но есть проблемы именно в регионах. Не всегда у предпринимателей в регионах есть возможность достучаться до самого верха и получить то отношение, которое вы декларируете на федеральном уровне.

— Никакой целенаправленной защиты чести мундира у нас нет. Никто не даёт задания сверху, сбоку или снизу о том, что проведена налоговая проверка, её надо сохранить и защитить. Такого нет. У нас есть рейтинговые оценки и за это ещё потом рублём отвечать сотрудникам, если такое дальше прошло и в судах её отменили. Я услышал, что в Северо-Кавказском регионе проблемы, что почти всё оставляют в силе. Но если честно, я не услышал конкретные случаи.

—Кейсы привести очень легко, даже не задумываясь, — реагирует Виталий Медко. — Компания начинает организовывать бизнес — экспорт угля. В данный момент рассматривается вопрос по банкротству. Компания экспортирует уголь-«тощак», который на самом деле никому не нужен. Его даже китайцы в Сибири не выкупают. Они нашли вариант, каким образом можно его экспортировать в страны ближнего и дальнего зарубежья, использовать в отопительной системе, перерабатывать этот уголь и использовать в ТЭЦ. Спор возник по экспортному НДС, что в принципе нонсенс. Там всё достаточно легко по ст. 180 НК РФ. Экспортировали, говорят, не в ту страну. Везли в Словакию, а остался в Украине, провозя ж/д через Украину. Т.е. проблема возникла в этом. Пока этот товар проходит через нейтральную полосу, уже 5-6 раз собственники могут поменяться. И это ответственность не российского бизнеса, потому что условие передачи было — на этапе границы. Перешли риски, и всё. Кто там чем занимается дальше, мы не должны за это отвечать.

Я, как юрист, обслуживал этот бизнес вне рамок налогового спора. Реально люди хотели осваивать угольную жилу, открывать дополнительное направление, делать площадку. Огромные платы — РЖД-тариф, аренда вагонов. Т.е. это реально большой, крупный бизнес. Вот на текущую дату — почти полмиллиарда начисленных налогов из реальной суммы примерно 190 миллионов, сейчас уже почти 500 миллионов, с пенями, штрафами, со всем остальным. Банкротство предприятия полное. И, кстати, налоговый орган получил порядка 10 машин, из них 2 дорогие, сложные. Полностью «зарезано» 60 рабочих мест. Бизнеса больше не существует. Ну и сумма, полученная налоговым органом, наверное, до 50 миллионов рублей. Это то, что реально получилось забрать. Вот Светлана Куклина сказала, что в долгую надо работать. Не получается. Получается, что у нас внутренние показатели, они в каких-то моментах оказываются важнее здравого смысла, логики и возможности бизнесу осуществлять свою деятельность далее. Это Ростов-на-Дону.

— Коллеги, смотрите, по поводу доначислений. Тут вопрос индивидуализирован, — говорит Долгов. — У меня немного другое направление. Я готов работать уже в части долга. Пожалуйста, обращайтесь.

По уголовному преследованию. Этот вопрос действительно у нас установлен налоговым законодательством. Т.е. есть определённые сроки, при которых мы материалы должны передавать в правоохранительные органы. Это действительно так. Чтобы вы понимали, это не действия налогового органа, какой-то предприниматель не понравился, мы передали. Нет, такого нет.

— Можно ли инициировать изменения? Уголовное преследование в регионах — один из способов давления на бизнес, это коррупционная составляющая. При всём моём уважении к налоговым органам не везде есть порядочные ответственные люди. И есть такая практика административного давления на бизнес. Думаю, довольно логично звучит, что уж уголовное дело давайте рассматривать и заводить по факту.

— То, что налоговый орган использует возбуждение уголовного дела как средство доказывания, сбора информации и специально подаёт материал в правоохранительные органы только ради этого — это не так. Эта норма направлена именно на своевременность, полноту принятия мер, в том числе связанных с противоправными действиями и рисками. И проверяют это правоохранительные органы, а не налоговая, — настаивает Долгов.

Арест счетов = банкротство?

— Хотел бы особо сказать про одну обеспечительную меру — это приостановка движений по расчётным счетам, арест, который накладывает налоговый орган, — вступает в разговор заместитель председателя Союза «Ульяновская областная торгово-промышленная палата» Димитрий Кумунджиев. —Не знаю, как в других регионах, но у нас это происходит повсеместно. На мой взгляд, такая мера уменьшает конкурсную массу предприятий. После ареста счетов фактически предприятие приостанавливает свою деятельность, не может генерировать никакой прибыли, за счёт которой потом можно бы было погасить штрафные санкции. Экономическая ситуация на предприятии существенно ухудшается, это очень быстро приводит к банкротству.

Более эффективной мерой был бы арест на имущество контролирующих должника лиц. Чтобы от действий налоговых органов у нас не страдало предприятие, а если уж кто-то нарушил, то страдали бы при этом собственники этих предприятий и руководители, чтобы не страдал трудовой коллектив, предприятие продолжало работать, люди получали зарплату, платились налоги.

Это более эффективный способ, в том числе и понуждения к уплате налогов — раз, а второе — к более ответственному поведению собственников бизнеса, его менеджмента. Мы должны защищать не только владельцев бизнеса, но и трудовой коллектив, чтобы простые сотрудники не страдали. Накладывание ареста на расчётные счета ни к чему хорошему не приводит. С 2002 года нет ни одного положительного случая, когда бы предприятие смогло бы выйти из-под такого прессинга от налогового органа.

По итогам «круглого стола», как решили его участники, будет подготовлена резолюция, которую направят в ФНС РФ. Изменится ли после этого что-нибудь — покажет время.

Наталья ВЕНЦЕНОСЦЕВА, Денис ЛОМАКО.